You must make good from evil because there is nothing else from which to make it.
Я наблюдал за лицом Адама. Белое и застывшее, оно как будто былоРоберт Пенн Уоррен. Вся королевская рать
высечено из гладкого камня. Он был похож на человека, который ожидает
приговора судьи. Или врача. На своем веку Адам, наверно, перевидел
множество таких лиц. Ему приходилось смотреть этим людям в глаза и
говорить то, что он должен был сказать.
- Да, - продолжал Хозяин, - ушел. Он из тех, которые хотят, чтобы волки
были сыты и овцы целы. Знаешь эту породу, док?
Он кинул на Адама взгляд, как кидают муху на крючке в ручей с форелью.
Но у него не клюнуло.
- Да, старик Хью... Он так и не уразумел, что ты не можешь иметь все
сразу. Что можешь иметь только самую малость. И только то, что сделал
своими руками. А он, потому что получил в наследство кое-какие деньжата и
фамилию Милер, он думал, что можно иметь все. И хотел он той последней
пустяковины, которую как раз и нельзя получить в наследство. Знаешь какой?
- Он пытливо смотрел на Адама.
- Какой? - сказал Адам после долгой паузы.
- Добра. Да, самого простого, обыкновенного добра. А его-то и нельзя
получить в наследство. Ты должен сделать его, док, если хочешь его. И
должен сделать его из зла. Зла. Знаешь почему, док? - Он тяжело
приподнялся в старом кресле, подался вперед, уперев руки в колени и задрав
плечи, и из-под волос, упавших на глаза, уставился в лицо Адаму. - Из зла,
- повторил он. - Знаешь почему? Потому что его больше не из чего сделать.
- И, снова развалившись в кресле, ласково повторил: - Это ты знаешь, док?
Адам молчал.
